Эпилог: Выпускной вечер глазами Стаса Данилова

"Выпускной" был в самом разгаре... Толпа одиннадцатиклассников, "стоявших друг к другу близко, смешно танцевала под музыку диско": Руслан Прищепа сотрясал руками и ногами подобно чукотскому шаману Николаю Пантелеймону; Анисимов Кера, с трудом отрывая ноги от пола, казалось, кого-то пинал; Гусаров Валерий как будто отбивался от какой-то надоедливой мошкары - так он яростно прыгал и махал руками вокруг головы. Странный, если не сказать большего, ди-джей, смотревший в одну точку, когда ему делали музыкальные заявки, впоследствии разговорился и все время кричал: "Я не хочу, чтоб было скучно, как во время выдачи аттестатов! Давайте! Пока танцуют только ребята! Девочек не видно!" (Хотя большинство танцующих состояло из девочек) А чего стоила одна только Мынарева, танцующая словно на скользком льду и одновременно опирающаяся на невидимую стенку.

В час должен был приехать автобус и забрать нас. В час то он приехал, но забрал он нас только пол третьего по требованию танцующих. Именно тогда у одного из не танцующих вырвалась фраза: "Перушев, возьми с Зуевым два ствола и всех танцующих..."  Некоторые девчонки дотанцевались до того, что стали приглашать себе партнера на медленный танец и танцевать с ним, хотя играла быстрая музыка.  Девчонки, танцуя, выбивались из сил, а ди-джей продолжал кричать: "Где же девочки??!! По-прежнему танцуют одни мальчики!!"

Те же, кто не танцевал, объедались за столами рыбой и опивались газированной водой до такой степени, что хотелось умереть. Наконец все стали усаживаться в автобус, в котором звучала дискотечная музыка, которая уже основательно всем надоела, и которую тут же подхватили бывшие ученики. Автобус поехал закоулками по ночной Москве. Впереди сидели Тишин с Чесноковым: они глядели на дорогу и, лишь заметив какую-нибудь машину иностранной марки, заводили свою нудную беседу о мощности двигателя этой машины, ее скорости, запчастях и других автомобильных премудростях. Сзади вальяжно развалились в креслах Манвелян с Гребенниковым: оттуда неслись разговоры о Бутырском, Кресе, Пингвине, Кефире, Кощее, Паше, Маше и других чудаковатых личностях, чьи имена и прозвища не говорили абсолютно ни о чем, а вызывали лишь дурные ассоциации у впереди сидящих. С конца салона долетали хриплые вопли Мороза, не понятно как оказавшегося на выпускном вечере у одиннадцатого класса.

Сначала поехали на Красную площадь, где ходили толпы беснующихся, таких же, как мы. Они нас с чем-то поздравляли, мы их тоже с чем-то поздравляли, ходили, ходили и с огромной радостью ворвались обратно в автобус, надеясь заснуть, так как музыка уже не играла. Все с облегчением начали дремать, как вдруг голос Гурьякова, прозвучавший из далека, испортил весь сон:

- Музыку включите!

- Гурьяков!! - взревел полусонный Манвелян. - Я сейчас тебе сам музыку спою!!

Кто-то попросил убавить громкость. Ее убавили. Странно, что никто не попросил выключить музыку совсем, раз она так всем надоела.

По автобусу начали проходить чьи-то мамы и раздавать бутерброды с конфетами. Конфеты я взял, а от бутербродов отказался.

- Стасик, ну возьми бутербродик.

- Нет, спасибо, не хочу.

- А почему ты не хочешь??

- Да я уже там наелся! Ах-ха-ха-ха-ха!! - я вдруг так зашелся в смехе, что закрыл глаза.

До меня донесся голос Габбасова: "Что это с ним?"

Когда я открыл глаза, около меня никого не было. И тут Манвелян сказал умопомрачительную фразу, обращенную к тем, кто раздавал бутерброды: "Шофера угостите кто-нибудь!" Я засмеялся еще сильнее, а Витек сказал, что шофер уже без еды превратился в скелет. От этого у меня газированная вода вместе с кусками конфет брызнула изо рта на митьковский костюм. Но Митёк остался недвижим в своем кресле, так как ничего не заметил.

Мы проезжали мимо какого-то памятника, и шофер сказал:

- Около этого памятника обычно фотографируются.

- Желающих нет!!! - заорал на весь автобус Семёнов.

- Желающие есть? - поинтересовался шофер.

Подъезжая к Поклонной горе, водитель снова спросил:

- Вперед поедем или остановимся?

- Вперед, вперед поедем! - закричали все.

- Хорошо, - ответил водитель, и автобус, не снижая скорости, развернулся и поехал... назад. Приехали на какую-то площадь, но уже почти никто не выходил: все дремали в мягких креслах. Лишь несколько парней вышли, да и то по крайней нужде, от которой они так и не сумели избавиться. Все погрузились в автобус, в котором играла надоевшая дискотечная музыка. Семёнов спросил:

- У кого-нибудь есть другая кассета?

Ответом ему послужило молчание. Затем шофер включил радио: пел Корнелюк. Я стал ему подпевать:

- Подожди, дожди, дожди, я оставил любовь позади...

А потом в забытье подхватил песню Маши Распутиной:

- Я устала от ласк, что нежнее, чем шелк, не буди ты меня, мне и так хорошо...

Сидевшая напротив учительница английского, Юлия Владимировна, удивленно покосилась на меня и сказала:

- Ой, какие мы песни знаем.

- А?! - закричал я на нее. - Что она сказала? - спросил я у Габбасова заплетающимся языком.

- Она сказала: "Какие мы песни знаем!"

Тут показалась наша школа. Автобус остановился. Нам зачем-то вручили бутылки со "Спрайтом", которые мы потащили в столовую. Там нам снова предлагали пить и есть. А ошалевшие вконец Гусаров Валерий и Подэград Валентин во всю смеялись над ничего не понимающим Елистратовым. Я поскорее убрался из этого сумасшедшего дома и зашел в канцелярию за аттестатом. В канцелярии сидела Татьяна Станиславовна.

- А, Стасик, - плотоядно улыбнулась она и протянула мне аттестат.

Эта улыбка не предвещала ничего хорошего, в чем я и убедился, когда открыл аттестат с весьма и весьма не утешительными оценками. Так закончилось мое последнее пребывание в школе номер семьсот девяносто два...

© ВСЕ ПРАВА НА ТЕКСТ SCHOOL FICTION ПРИНАДЛЕЖАТ СТАНИСЛАВУ ДАНИЛОВУ (STANISLAV DANILOV) И ВИКТОРУ ГАББАСОВУ (VIKTOR GABBASOV). 1998-2007.

© ВСЕ ПРАВА НА ИЛЛЮСТРАЦИИ И ОФОРМЛЕНИЕ ТЕКСТА SCHOOL FICTION ПРИНАДЛЕЖАТ ВИКТОРУ ГАББАСОВУ (VIKTOR GABBASOV). 1998-2007.