Эпилог: Выпускной вечер глазами Стаса Данилова
"Выпускной"
был в самом разгаре... Толпа
одиннадцатиклассников, "стоявших друг к
другу близко, смешно
танцевала под музыку диско":
Руслан Прищепа сотрясал руками и ногами
подобно чукотскому шаману Николаю
Пантелеймону; Анисимов Кера, с трудом
отрывая ноги от пола, казалось, кого-то
пинал; Гусаров Валерий как будто отбивался
от какой-то надоедливой мошкары - так он
яростно прыгал и махал руками вокруг головы.
Странный, если не сказать большего, ди-джей,
смотревший в одну точку, когда ему делали
музыкальные заявки, впоследствии
разговорился и все время кричал: "Я не хочу,
чтоб было скучно, как во время выдачи
аттестатов! Давайте! Пока танцуют только
ребята! Девочек не видно!" (Хотя
большинство танцующих состояло из девочек)
А чего стоила одна только Мынарева,
танцующая словно на скользком льду и
одновременно опирающаяся на невидимую
стенку.
В час должен был приехать автобус и забрать нас. В час то он приехал, но забрал он нас только пол третьего по требованию танцующих. Именно тогда у одного из не танцующих вырвалась фраза: "Перушев, возьми с Зуевым два ствола и всех танцующих..." Некоторые девчонки дотанцевались до того, что стали приглашать себе партнера на медленный танец и танцевать с ним, хотя играла быстрая музыка. Девчонки, танцуя, выбивались из сил, а ди-джей продолжал кричать: "Где же девочки??!! По-прежнему танцуют одни мальчики!!"
Те
же, кто не танцевал, объедались за столами
рыбой и опивались газированной водой до
такой степени, что хотелось умереть.
Наконец все стали усаживаться в автобус, в
котором звучала дискотечная музыка,
которая уже основательно всем надоела, и
которую тут же подхватили бывшие ученики.
Автобус поехал закоулками по ночной Москве.
Впереди сидели Тишин с Чесноковым: они
глядели на дорогу и, лишь заметив какую-нибудь
машину иностранной марки, заводили свою
нудную беседу о мощности двигателя этой
машины, ее скорости, запчастях и других
автомобильных премудростях. Сзади вальяжно
развалились в креслах Манвелян с
Гребенниковым: оттуда неслись разговоры о
Бутырском, Кресе, Пингвине, Кефире, Кощее,
Паше, Маше и других чудаковатых личностях,
чьи имена и прозвища не говорили абсолютно
ни о чем, а вызывали лишь дурные ассоциации
у впереди сидящих. С конца салона долетали
хриплые вопли Мороза, не понятно как
оказавшегося на выпускном вечере у
одиннадцатого класса.
Сначала поехали на Красную площадь, где ходили толпы беснующихся, таких же, как мы. Они нас с чем-то поздравляли, мы их тоже с чем-то поздравляли, ходили, ходили и с огромной радостью ворвались обратно в автобус, надеясь заснуть, так как музыка уже не играла. Все с облегчением начали дремать, как вдруг голос Гурьякова, прозвучавший из далека, испортил весь сон:
- Музыку включите!
- Гурьяков!! - взревел полусонный
Манвелян. - Я сейчас
тебе сам музыку спою!!
Кто-то попросил убавить громкость. Ее
убавили. Странно, что никто не попросил
выключить музыку совсем, раз она так всем
надоела.
По
автобусу начали проходить чьи-то мамы и
раздавать бутерброды с конфетами. Конфеты я
взял, а от бутербродов отказался.
-
Стасик, ну
возьми бутербродик.
-
Нет, спасибо, не хочу.
-
А почему ты не хочешь??
-
Да я уже там наелся! Ах-ха-ха-ха-ха!!
- я вдруг так зашелся в смехе, что закрыл
глаза.
До
меня донесся голос Габбасова: "Что это с
ним?"
Когда
я открыл глаза, около меня никого не было. И
тут Манвелян сказал умопомрачительную
фразу, обращенную к тем, кто раздавал
бутерброды: "Шофера угостите кто-нибудь!"
Я засмеялся еще сильнее, а Витек сказал, что
шофер уже без еды превратился в скелет. От
этого у меня газированная вода вместе с
кусками конфет брызнула изо рта на
митьковский костюм. Но Митёк остался
недвижим в своем кресле, так как ничего не
заметил.
Мы
проезжали мимо какого-то памятника, и шофер
сказал:
-
Около этого
памятника обычно фотографируются.
-
Желающих нет!!! - заорал на весь автобус
Семёнов.
-
Желающие есть? -
поинтересовался шофер.
Подъезжая
к Поклонной горе, водитель снова спросил:
-
Вперед поедем
или остановимся?
-
Вперед, вперед поедем! - закричали все.
-
Хорошо, - ответил водитель, и автобус, не
снижая скорости, развернулся и поехал...
назад. Приехали на какую-то площадь, но уже
почти никто не выходил: все дремали в мягких
креслах. Лишь несколько парней вышли, да и
то по крайней нужде, от которой они так и не
сумели избавиться. Все погрузились в
автобус, в котором играла надоевшая
дискотечная музыка. Семёнов спросил:
-
У кого-нибудь
есть другая кассета?
Ответом
ему послужило молчание. Затем шофер включил
радио: пел Корнелюк. Я стал ему подпевать:
-
Подожди, дожди, дожди, я оставил любовь
позади...
А
потом в забытье подхватил песню Маши
Распутиной:
-
Я устала от ласк, что нежнее, чем шелк, не
буди ты меня, мне и так хорошо...
Сидевшая
напротив учительница английского,
Юлия Владимировна,
удивленно покосилась на меня и сказала:
-
Ой, какие мы
песни знаем.
-
А?! - закричал я
на нее. - Что она сказала? - спросил я у
Габбасова заплетающимся языком.
-
Она сказала: "Какие мы песни знаем!"
Тут
показалась наша школа. Автобус остановился.
Нам зачем-то вручили бутылки со "Спрайтом",
которые мы потащили в столовую. Там нам
снова предлагали пить и есть. А ошалевшие
вконец Гусаров Валерий и Подэград Валентин
во всю смеялись над ничего не понимающим
Елистратовым. Я поскорее убрался из этого
сумасшедшего дома и зашел в канцелярию за
аттестатом. В канцелярии сидела Татьяна
Станиславовна.
-
А, Стасик, - плотоядно улыбнулась она и
протянула мне аттестат.
Эта улыбка не предвещала ничего хорошего, в чем я и убедился, когда открыл аттестат с весьма и весьма не утешительными оценками. Так закончилось мое последнее пребывание в школе номер семьсот девяносто два...
© ВСЕ ПРАВА НА ТЕКСТ SCHOOL FICTION ПРИНАДЛЕЖАТ СТАНИСЛАВУ ДАНИЛОВУ (STANISLAV DANILOV) И ВИКТОРУ ГАББАСОВУ (VIKTOR GABBASOV). 1998-2007.
© ВСЕ ПРАВА НА ИЛЛЮСТРАЦИИ И ОФОРМЛЕНИЕ ТЕКСТА SCHOOL FICTION ПРИНАДЛЕЖАТ ВИКТОРУ ГАББАСОВУ (VIKTOR GABBASOV). 1998-2007.